Ровно без пяти минут десять Марина вошла в приемную Леонида Дмитриевича Кудлина. И ровно в десять часов тот принял ее в своем кабинете. На ней был темный брючный костюм, минимум косметики — слегка подчеркнула линию губ и обвела глаза. Серая блузка под пиджаком делала ее вполне элегантной. Но сумка и очки были совсем недорогие, она понимала, что не может позволить себе дорогих вещей. Как и обувь — все в расчете на зарплату в двести долларов.

Есть мужчины, которые действуют на женщин подобно удару хлыста, — у них мощная энергетика самцов. Есть мужчины, рядом с которыми женщины вообще ничего не чувствуют, — у них энергетика неодушевленных предметов. Кудлин был из ряда «неодушевленных». Его интересовали только деньги и волновала тайная власть, удовольствие от которой он получал, находясь рядом с Рашковским. Все остальное его не волновало. Он был по-своему счастлив с женой и детьми. И хотя в молодости иногда принимал участие в пирушках и оргиях, устраиваемых его богатыми друзьями, он делал это скорее для компании, чем для собственного удовольствия.

Он встретил ее, поднявшись с кресла, поздоровался. Усадил поудобнее. Почти сразу вышколенная секретарь вошла в кабинет, любезно спросив:

— Вам кофе или чай?

— Кофе, — попросила Чернышева. — Как видите, я пришла, — сказала Марина, — хотя до вчерашнего дня считала себя достаточно серьезным человеком.

— А вы считаете наше учреждение несерьезным? — усмехнулся Кудлин. — Это один из самых крупных банков в Европе. Разве вы вчера не поняли, насколько серьезным был мой визит?

— Не знаю, — пожала она плечами, — все это так неожиданно.

— Вы хорошо говорите по-английски и по-испански?

— Да, я стажировалась в Мадриде и в Лондоне. Принимала участие в конгрессе психологов в Ла-Пасе. Но все это было давно. Последние годы у институтов нет денег, чтобы посылать своих сотрудников в командировки и тем более на длительные стажировки.

— Я понимаю, — согласился Кудлин. Секретарь внесла две чашечки кофе, конфеты, сахар, поставила все на столик и быстро вышла.

— Дело в том, что нам нужны именно такие сотрудники, — сказал Кудлин. — К сожалению, нынешние институты не дают такого основательного образования, как раньше.

— Такой крупный банк, как «Армада», не может найти нужных сотрудников? — удивилась Чернышева. — Вам достаточно дать объявление, и перед банком выстроится длинная очередь желающих. Я могу узнать, почему вы отыскали именно меня?

— Это уже деловой разговор, — одобрительно кивнул Кудлин, поднимая чашку. — Скажем, так. Мы ищем «штучный товар». Нам не нужны очереди в наш банк. У нас очень строгие правила отбора.

— И чем же вас заинтересовала моя персона? Возможно, вы ошибаетесь? И вам только показалось, что я подхожу вам?

Она видела, как ему нравятся ее вопросы. Как он удовлетворенно кивает в ответ каждый раз.

— Хорошо, я скажу. Нам нужна женщина с большим жизненным опытом. Желательно, чтобы она была психологом или филологом со знанием иностранных языков. Английский обязателен. Не замужем и не сильно обременена семьей, так как ей предстоят длительные переезды и командировки. Вы не находите сходства с собой в перечне данных?

— Да, — кивнула она, все еще не притрагиваясь к своему кофе, — я вас понимаю. Но почему вам нужна именно женщина с жизненным опытом — я пользуюсь вашей терминологией?

— Напрасно вы обижаетесь, — добродушно сказал Кудлин, — возможно, я не совсем точно выразился. Я хотел подчеркнуть, что нам нужна не девочка, которой нельзя поручить серьезное дело.

— Ясно, — сказала она, взяв наконец чашку кофе. Важно было не переигрывать. — Я все поняла. Вы можете объяснить, какую именно работу вы хотите предложить «не совсем девочке»?

— Секретаря нашего президента. Личного секретаря.

Она поставила чашку на столик.

— Кажется, мы с вами не понимаем друг друга, Леонид Дмитриевич. Вы, очевидно, не совсем поняли, что именно вам нужно. Я кандидат наук, собираюсь защищать докторскую диссертацию. У меня несколько опубликованных работ. Вы считаете, что я могу подавать чай? Или улыбаться вашим клиентам?

— У вас трудный характер, — осторожно сказал Кудлин. — Неужели вы не понимаете? У нас совсем другие правила. Нам нужен не секретарь в вашем понимании слова. Нашему президенту нужен личный секретарь, который будет заниматься его документами, паспортами, визами, проблемами перемещений, подготовкой деловых приемов и встреч. В респектабельном обществе на такую должность не берут длинноногих девочек, чтобы ни у кого не было сомнений, что президент не спит со своим секретарем. Это как бы пресс-секретарь при президенте банка, его личный помощник. Вся сложность в том, что нужно будет много ездить.

— Почему сложность?

— Предыдущий секретарь уволилась именно из-за этого. Она панически боялась самолетов. А это обязательное условие работы. В год иногда бывает до пятидесяти-шестидесяти перелетов. Кстати, как вы переносите самолеты?

— Неплохо. Хотя спать все равно не могу.

— Ну вот, видите. Но это уже лучше. Я вам очертил примерный круг обязанностей. Чай вам подавать не придется. У нас платят каждому по способностям, и вам вряд ли придется заниматься не своим делом. Хотя, как вы понимаете, все зависит от шефа нашего банка.

— Зачем тогда эти разговоры?

— Чтобы вы были подготовлены к следующей беседе.

— Тогда понятно. Вы принимаете меня как возможного кандидата. Я могу узнать, сколько кандидатов вместе со мной будут пробоваться на одно место?

— Вы меня все-таки не хотите понять. У нас не бывает кандидатов. Мы находим одного-единственного человека, долго проверяем его и только затем решаем, доверять или не доверять ему. Кстати, вы не спросили у меня, сколько вы будете получать.

Это была ошибка. Но не столь существенная. Она могла так возмутиться предложением места секретаря, что не стала спрашивать о зарплате. Однако нужно было все-таки уточнить размер оплаты.

— Я понимаю, что вы возмущены, но я предлагаю вам успокоиться. Конечно, докторская диссертация — это очень серьезно, — бросил ей спасательный круг Леонид Дмитриевич. Конечно, докторская. Ведь она человек науки, а для таких людей зачастую зарплата не самое важное.

— Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц для начала, — невозмутимо сообщил Кудлин. — Это примерно в полтора раза больше, чем зарплата французского президента. Вас устраивает такая оплата вашего труда?

Она молчала. Такая сумма могла поразить воображение.

— Что я должна делать за такие деньги? — тихо спросила Чернышева. — Или вы чего-то мне не сказали?

— Почему в банкирах всегда видят вампиров? — удивился Кудлин. — Кровь вам сдавать не придется, не волнуйтесь. Просто у вас не будет личного времени. Вам могут позвонить и днем и ночью, вызвав на работу в любое время. Если хотите, это зарплата за сверхсрочность.

— Теперь я начинаю понимать. Что мне нужно сделать?

— Пока ничего, — ответил Кудлин, — если вы не станете возражать, мы начнем проверку.

— Что входит в ваше понятие «проверки»?

— Вы напишете нам подробную биографию. Желательно очень подробную. И мы проверим некоторые факты. На проверку уйдет не так много дней. Может быть, неделя, не больше. Но нам нужна ваша подробная биография.

— Понимаю. Что еще?

— Копии дипломов, копия метрики вашего сына, копии остальных документов. Все как обычно. Вы же знаете, какие документы нужны для оформления на работу. Конечно, нам понадобится ваша характеристика с места работы, но вы пока ничего не говорите в своем институте. Характеристику мы получим сами.

— Хорошо, — кивнула она, — что-нибудь еще?

— Да, — Кудлин вздохнул, — постарайтесь понять меня правильно. И не обижаться. У нас банк, а не детский дом. И сейчас трудное время…

— Вы мне уже сказали все гадости, которые могли. Что еще хотите сказать?

— Я прошу вас не обижаться. Нам сказали, что у вас много лет нет мужа. Вы не могли бы указать, с кем именно вы жили все это время. Желательно указать адреса и фамилии людей, с которыми вы общались. Если, конечно, это возможно.

Вот этого они не ожидали! Это было нечто невероятное. До такого не мог додуматься даже изощренный ум Циннера.

— Вы с ума сошли? — раздраженно спросила она. — Я немедленно ухожу. — Она действительно сделала попытку подняться.

— Подождите, — торопливо сказал Кудлин, — если вы считаете требование оскорбительным, можете на него не обращать внимания. Мне нужно было знать одно — что вы нормальный человек и не любите женщин.

— Вы всем говорите такие чудовищные вещи? — гневно спросила она.

— Только тем, кого мы действительно хотим взять на работу, — честно ответил Кудлин, — я думал, что вы меня поймете.

— Я начинаю сомневаться, стоит ли мне вообще работать у вас.

— Не нужно сомневаться. Такой шанс бывает один раз в жизни.

— Я подумаю, — сказала она, поднимаясь из кресла.

— Нет, — жестко возразил Кудлин, поднимаясь следом, — вы не можете просто так уйти. Вы уже думали, прежде чем прийти сюда. Прошу вас, пройдите в соседний кабинет и подумайте. Вам дадут чистые листы бумаги, чтобы вы написали свою биографию. Конечно, вы можете подумать. Но это десять тысяч долларов, перспектива увидеть весь мир, помочь своему сыну получить достойное образование. — Нужно отдать должное Кудлину, он умел быть убедительным. — Остаться в своем институте, жить на двести долларов, постоянно сводя концы с концами… Если вы даже станете доктором наук, то и тогда будете получать ненамного больше. Необеспеченная старость и жизнь в вашем маленьком пыльном кабинете с видом во двор.

Ей вдруг стало страшно, словно она действительно собиралась просидеть всю оставшуюся жизнь именно в том кабинете. Она тряхнула головой, отгоняя навязчивое видение.

— Я подумаю, — почти искренне сказала она.

Он видел ее лицо и уловил момент сомнения. Именно поэтому он удовлетворенно кивнул ей в ответ.

— Я уверен, вы сделаете правильный выбор, — убежденно сказал Леонид Дмитриевич.