Когда мы сбежали с холма на золотистый песчаный берег, Саша строго предупредил меня:
– Ты ей не верь. С виду она вон какая весёлая, сверкает на солнышке, а на самом деле – хитрая
Я с удивлением посмотрел на Липучку: она
Я глазел на Липучку с таким удивлением, что она спросила:
– Веснушки разглядываешь, да? Много, да? Очень?..
– Да нет, он просто не понял, – усмехнулся Саша. – Думает, что я про тебя сказал – коварная
Я неопределённо пожал плечами. Это меня один мой товарищ в школе так научил: если, говорит, не хочешь сказать ни да, ни нет, то пожми плечами – все подумают, что хотел сказать «да», но только поскромничал. Липучка,
– Ой! – обрадовалась она. – Значит, наперегонки плавать будем! До того берега
Я опять неопределённо пожал плечами, потому что умел плавать только по-собачьи, а всякие там брассы
Река называлась Белогоркой потому, что в ней отражались
– А раскладушку свою, случайно, не разглядела? Или ты её днём за шкаф прячешь?
Белогорка была довольно широкой
– Наш строительный материал! – гордо сообщил Саша. – Будем флот строить.
– Значит, у нас будет не флот, а плот? – уточнил я.
Липучка снова захохотала:
– Опять в рифму сказал! Опять в рифму! –
Чуть поодаль стоял зелёный шалаш, сложенный из хвойных
– А это склад инструмента
Он осторожно, на цыпочках, подошёл к шалашу, вытащил оттуда топор, молоток, баночку с гвоздями. Потом выволок из шалаша за передние лапы белого пушистого пса
– Целый день дрыхнешь, да? Эх, Берген, Берген! Да в военное время тебя расстреляли бы на месте. Сразу бы к стенке приставили: заснул на посту! Хорош сторож! Я все инструменты вытащил, а тебе – хоть бы хны.
Выслушав всё это, пёс сладко, с завываньицем зевнул, фыркнул, стряхнул с морды песок, а потом вскочил на лапы
– Лучше поздно, чем никогда, – усмехнулся Саша. – Эх, Берген, только за старость тебя прощаю! Всё-таки старость уважать надо. Да артист ты уж больно талантливый!
Повернувшись ко мне, Саша объяснил:
– Он у нас в «Каштанке» главную роль исполнял. Да ещё как! Три раза раскланиваться выходил.
– Как зовут собаку? – с удивлением спросил я. – Берген?
– Ой, правда хорошее имя? Это Саша придумал. Оригинальное имя, правда? – затараторила Липучка.
– А что это значит – Берген? – спросил я. – Уж лучше бы назвали просто Бобиком или Тузиком. А то Берген какой-то… Чуть ли не «гут морген»!
– Сам ты «гут морген»! – рассердился Саша. – Мы со смыслом назвали.
– С каким же смыслом?
– Не понимаешь, да? Эх,
– Шпиц, – уверенно ответил я, потому что эту породу нельзя было спутать ни с какой другой.
– Ясное дело, шпиц. А теперь произнеси в один приём название породы
– Шпиц Берген… Шпиц Берген…
Да, видно, Саша, как
Саша вытащил из шалаша большой фанерный ящик.
– А это что? – спросил я. Он опять нахмурился:
– Не видишь, что ли? Ящик из-под сахара. Мы его к плоту прибьём –
– Понял.
– Мог бы сам догадаться.
После этого мне, конечно, не очень-то хотелось задавать Саше новые вопросы. Но я всё-таки не удержался
– А куда мы поплывём? Куда-нибудь далеко-далеко? Я давно хотел…
– Ишь какой Христофор Колумб объявился!
«Поплывём! Далеко-далеко»! Будем здесь, возле холма, курсировать –
– У-у!.. – разочарованно протянул я. – Это неинтересно. Я думал, будем путешествовать…
– Мало что неинтересно! Не могу я из города уехать. Понял?
– Почему не можешь?
– Тайна? – шёпотом переспросил я. Это слово я всегда произносил шёпотом. – Здесь тайна?
– Да вот, представь себе. Здесь, в Белогорске.
–
– Не могу.
Я позавидовал Саше: у него была тайна!
– Ты, Олимпиада, кормила Бергена? – с напускной строгостью спросил он.
Я помимо воли улыбнулся:
– Олимпиада!..
– Чего зубы скалишь? – разозлился Саша. – Ничего нет смешного. Пьесы Островского никогда не читал? У него там Олимпиады на каждом шагу.
– Я читал Островского.
– Ой, ты небось каждый день в театр ходишь? – воскликнула Липучка, которая совсем не обиделась на меня.
– Не каждый день. Но часто…
– Был.
– Ой, какой счастливый! Ты небось
– Да… читаю, конечно…
Только-только я стал приходить в хорошее настроение, как Липучка всё испортила:
– Ой, ты небось отличник, да?
– Я так
А Саша всё хмурился. «Наверное, хвастунишкой меня считает, – подумал я. – Но ведь я ничего определённого не сказал. Я только пожал плечами –
– Ясное дело, у них там отличником быть ничего не стоит, – мрачно сказал Саша. – Все книжки перечитаешь, пьесы пересмотришь –
От Сашиных слов мне почему-то захотелось нагнуться
– Ну ладно, – сказал Саша. – Давайте плот строить.
Он объяснил, что мы скрепим все балки
– Ты работать умеешь? – сердито, будто заранее сомневаясь, спросил Саша.
– А чего тут уметь? Подумаешь, дело какое! Тогда Саша приказал мне укоротить два берёзовых бревна, которые были гораздо длиннее других.
– Чтобы не выпирали, – объяснил он
Я взял топор, закинул его обеими руками за правое плечо
– Эх, ты! – с презрением произнёс Саша. – Разве это топором делают? А пила зачем? Целое бревно испортил!
Даже Липучка смотрела на меня так, что я понял: она не только восторгаться умеет
– Ой! – насмешливо сказала она. – Топор держать не умеет! Дрова, что ли, никогда не колол?
– А зачем ему колоть? – за меня ответил Саша. – У них там в квартирах