Летом 1983 года ХАД заключил с моджахедами перемирие в Пагмане, заплатив какому-то их командующему фронтом крупную сумму. В это время к нам с инспекторской миссией приехал из Центра генерал Толстиков. Где-то под вечер доктор Баха решил выгулять его в Пагман. Серега-"Кровавый" с Колей Швачко будут сопровождать высокого гостя,
– Душман нист, у нас перемирие!
С сопки нам все хорошо видно далеко вокруг. Несколько УАЗов с высокими гостями проследовали в гостиницу. Гостиница – уютная вилла, утопающая в цветах, располагающаяся на высотке на другом конце сада. Связь работает устойчиво, все нормально. Солнце клонится к закату. Поступает команда, что пиршество закончилось, пора сворачиваться. Передали Ване сигнал выдвинуться в сад на перекресток, и, решив сократить путь, двинулись с Василием Ивановичем напрямую через кустарник. Идем по узкой тропинке в густых зарослях: я впереди, Вася сзади. Выходим на площадку с полуразрушенной мраморной беседкой, и… видим в беседке десятка два бородатых «духов»! Их автоматы аккуратно прислонены к стене. Лица изможденны, одежда запылена. Видимо, пришли издалека и разместились в саду не ведая, что это наша территория. Возле очага колдует пожилой душман. Шел месяц Рамазан, время великого поста, когда правоверным запрещено принимать пищу в светлое время суток. Над костром в котле что-то варится. В предвкушении ужина ребята несколько расслабились и наше появление с тыла для них тоже было полной неожиданностью. Никто даже не дернулся за оружием, лишь выжидательно уставились на нас. Я перекладываю СВД в левую руку, сдвигаю каску на затылок, и с радостной улыбкой иду прямо на них:
– Салам алейкум!
Нестройный хор в ответ:
– Алейкум салам.
Жмем друг другу руки. Молодые «духи» развеселились, в глазах играют чертики, что-то говорят. Пожилые мрачны. Однако тоже обмениваются рукопожатиями. Спрашиваю:
– Сарак коджа аст? (где тут дорога?)
Один из них тычет пальцем в сторону тропинки.
Я помахал рукой:
– Бамона хода (до свидания), – и, не оборачиваясь, топаю дальше. Пожалуй, Василий Иванович пережил несколько самых неприятных секунд в своей жизни, ощущая затылком их взгляды. Я-то хоть был прикрыт его широкой спиной. Вышли на дорогу. На перекрестке стоит «Степанида»,
– Ваня, к бою…
Он удивленно отрывается от своего занятия:
– Ты чего?
– В кустах противник.
Ничего не понимает, скотина! Бесконечно долго идем до бронетранспортера. Василий Иванович, оказавшись под его прикрытием, мгновенно ныряет в кусты. Я залезаю на верх. Остальные неторопливо занимают свои места внутри. Наклонясь в люк и негромко говорю:
– Пулеметы к бою.
Солдатик недоверчиво смотрит на меня, улыбается.
– Заряжай пулеметы, сука!!! И освободи стопоры башни! Там «духи», человек двадцать. В случае чего – стреляй без предупреждения.
Мягко клацнули затворы пулеметов. Беру КПВТ за ствол, разворачиваю в сторону кустов, тут же кубарем скатываюсь на землю, падаю за дерево. Броник заводит моторы.
Через несколько секунд УАЗики с начальством проскакивают мимо. Мы с Васей взлетаем на броню:
– Вперед!
Я всю дорогу матюкался, Ваня Кулешов сопел, Василий Иванович молчал. Приехали в Представительство. Только успели обо всем рассказать Сереге, подошел генерал Толстиков. Сфокусировавшись на наших бронежилетах и касках, удивился:
– Скрытый пост.
– Баха, между прочим, увидев бронетранспортер, обиделся. Вроде бы мы им не доверяем. И вообще, сказал он, БТР следовало ставить не в кустах.
"Кровавый" огрызнулся:
– Товарищ генерал, нам виднее, где его ставить!
Сфотографировались на память. Фото запечатлело улыбающееся начальство и наши кислые физиономии.
Нарушаем перемирие с моджахедами