Похищение палача

Хорошо понимаю чувства тех людей, которые приняли и одобрили решение и исполнение - повесить Эйхмана, все же не могу не высказать сожаление нашей недальновидностью: как актуально было бы предъявление его живьем сейчас и сегодня, даже не иранскому диктатору, но всем вообще невеждам.
Кроме того, сами личные впечатления людей, которые с ним общались, чрезвычайно много дают для психологии и психиатрии.
Жаль также, что эта книга малоизвестна.
Для иллюстрации - цитата:
"К тому времени в убежище между пленником и Эли, которому была поручена забота о личных нуждах Эйхмана, установились весьма необычные отношения. Вспомнив, что именно Эли первым напал на него, Эйхман тем не менее угадал в нём отзывчивого человека. Между ними завязался диалог, причём один свободно объяснялся на идиш, а второй на австрийском диалекте немецкого. Эти беседы не прерывались, пока Эли находился в комнате пленника, несмотря на мой запрет.
Эйхман, приученный подчиняться силе, видел в человеке, пленившем его, начальника, которому надлежит беспрекословно повиноваться, и не упускал случая похвалить Эли, выразить ему своё восхищение. Без всякого принуждения он то и дело повторял, что не собирается нарушать дисциплину и тем более бежать. Он признался Эли, что беспокоится о семье:
— Я не оставил им денег. Как они будут жить?
— Проживут, — успокаивал Эли. — Какнибудь перебьются. С ними ничего не случится. Но скажите мне, вы, такой любящий отец, как же вы и вам подобные могли убивать маленьких детей тысячами и сотнями тысяч?
— Сегодня я и сам этого не понимаю! — почти стонал Эйхман. — Я всегда был за евреев, всегда стремился найти приемлемое для них решение. Но я вынужден был делать то же, что и все, — пойти на службу ради карьеры.
Презрение к Эйхману сменялось жалостью. Как ни старался Эли мысленно облачить Эйхмана в форму и увидеть его прежним, ничего не получалось. Пленник оставался для него существом жалким и приниженным. Иногда Эли отзывался на его просьбу и приносил красного вина, хотя Габи страшно ругался по этому поводу.
— Не понимаю, как вы можете так хорошо относиться ко мне, — говорил Эйхман, получая вино."